2 марта родился Евгений Баратынский

«Пушкин, Дельвиг, Баратынский — русской музы близнецы», — писал Пётр Вяземский.

Евге́ний Абра́мович Бараты́нский (Бораты́нский 19 февраля [2 марта] 1800 или 7 [19] марта 1800, село Вяжля Кирсановского уезда Тамбовской губернии — 29 июня [11 июля] 1844, Неаполь) — один из крупнейших русских поэтов эпохи романтизма.

Евгений Баратынский происходил из польского шляхетского рода Боратынских, в конце XVII века выехавшего в Россию. Отец, Абрам Баратынский — отставной генерал-лейтенант, участник Русско-шведской войны , состоял в свите императора Павла Первого, был командиром Лейб-гвардии Гренадерского полка и инспектором Эстляндской дивизии. Мать, Александра Фёдоровна— дочь коменданта Петропавловской крепости Фёдора Степановича Черепанова и его супруги Авдотьи Сергеевны, выпускница Смольного института; была фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны.

Раннее детство Баратынского связано с Кирсановским уездом, где стояла родительская усадьба Мара. В детстве дядькой у Евгения Баратынского был итальянец Боргезе, поэтому мальчик рано познакомился с итальянским языком. Также владел французским, принятым в доме Баратынских, — писал по-французски письма с восьми лет. В 1808 году Баратынского отдали в частный немецкий пансион в Петербурге для подготовки к поступлению в Пажеский корпус, в пансионе он выучил немецкий язык.

В 1812 году Баратынский поступил в Пажеский Его Императорского Величества корпус, в письмах матери писал о своём желании посвятить себя военно-морской службе.

Однако внутреннее сопротивление корпусным порядкам привело сначала к оставлению его в 1814 году на второй год. Компания товарищей, в которую попал Баратынский в корпусе, развлекалась весёлыми проделками, досаждая начальникам и преподавателям, создав под влиянием «Разбойников» Шиллера «Общество мстителей» («Мысль не смотреть ни на что, свергнуть с себя всякое принуждение меня восхитила; радостное чувство свободы волновало мою душу…»). В конце концов, в феврале 1816 года, они украли у отца соучастника (он сам предоставил ключ) пятьсот рублей и черепаховую табакерку в золотой оправе, накупили сладостей. Это происшествие привело к исключению Баратынского из корпуса, к изменению всей линии жизни и к тяжёлой психотравме, отразившейся на его «сумрачной» поэзии.

После исключения из корпуса шестнадцатилетнему Баратынскому было запрещено поступать на государственную службу, кроме военной рядовым.

Покинув столицу, Баратынский несколько лет жил частью с матерью в усадьбе Мара Тамбовской губернии. В деревне дяди Баратынский нашёл небольшое общество весёлой молодёжи, начал писать стихи (интерес к литературному творчеству появился у него ещё в Пажеском корпусе). Подобно многим другим людям того времени он охотно писал французские куплеты, но до нас дошли и русские стихи от 1817 года (оцениваются как слабые).

Военная служба

В начале 1819 года Баратынский поступил рядовым в Лейб-гвардии Егерский полк.

Один раз меня поставили на часы во дворец во время пребывания в нём покойного государя императора Александра Павловича. Видно, ему доложили, кто стоит на часах: он подошёл ко мне, спросил фамилию, потрепал по плечу и изволил ласково сказать: «Послужи!»

Корпусной приятель Креницын познакомил Баратынского с Дельвигом. Как дворянин Баратынский имел бо́льшую свободу, чем простые нижние чины. Вне службы ходил во фраке, жил не в общей казарме. С Дельвигом они сняли небольшую квартирку и на пару сочинили стихотворение:

Там, где Семёновский полк, в пятой роте, в домике низком,

Жил поэт Боратынский с Дельвигом, тоже поэтом.

Тихо жили они, за квартиру платили немного,

В лавочку были должны, дома обедали редко...

Через Дельвига Баратынский быстро сошёлся и с Пушкиным. По словам Вяземского, это была забавная компания: высокий, нервный, склонный к меланхолии Баратынский, подвижный, невысокий Пушкин и толстый вальяжный Дельвиг. «Пушкин, Дельвиг, Баратынский — русской музы близнецы», — писал Пётр Вяземский.

Тогда это были просто талантливые, беспокойные юноши, которые беспрестанно говорили о поэзии, и каждый искал в ней свой путь

Баратынский познакомился с Кюхельбекером (Кюхлей), Гнедичем и другими писателями, начал печататься: послания «К Креницину», «Дельвигу», «К Кюхельбекеру», элегии, мадригалы, эпиграммы. Он посещал дружеские поэтические вечера (позже описанные в «Пирах»), салон С. Д. Пономарёвой, литературные «среды» Плетнёва, «субботы» Жуковского

К 1819 году Баратынский вполне овладел поэтической техникой, его стих стал приобретать то «необщее выражение», которое впоследствии он сам признавал главным достоинством своей поэзии. Своими лирическими произведениями Баратынский быстро занял видное место среди поэтов-«романтиков».

В ранних стихах Баратынский развивает то пессимистическое миросозерцание, которое сложилось у него с детских лет. Его основное положение — «в сей жизни» нельзя найти «блаженство прямое», «небесные боги не делятся им с земными детьми Прометея». Согласно с этим Баратынский видит две доли: «или надежду и волненье (мучительные беспокойства), иль безнадежность и покой» (успокоение). Поэтому Истина предлагает ему научить его, страстного, «отрадному бесстрастию». Поэтому же он пишет гимн смерти, называя её «отрадной», признаёт бесчувствие мертвых «блаженным» и прославляет, наконец, «Последнюю смерть», которая успокоит всё бытие. Развивая эти идеи, Баратынский постепенно пришёл к выводу о равноценности всех проявлений земной жизни: «и веселью и печали» дали боги «одинакия крыле» (двойственное число — крылья) — равноправны добро и зло.

В январе 1820 года Баратынский был произведён в унтер-офицеры и переведён из гвардии в Нейшлотский пехотный полк, стоявший в Финляндии в укреплении Кюмени и окрестностях.

Продолжительное пребывание в Финляндии, вдали от общества, среди суровой и дикой природы, с одной стороны, усилило романтический характер поэзии Баратынского, с другой — сообщило ей то сосредоточенно-элегическое настроение, которым проникнута большая часть его произведений. Впечатлениям от «сурового края» обязан он несколькими лучшими своими лирическими стихотворениями («Финляндия», «Водопад»), с особенной яркостью эти впечатления отразились в первой поэме Баратынского «Эда» (1826), о которой Пушкин писал:...произведение, замечательное своей оригинальной простотой, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных.