Михаил Булгаков и Елена Нюренберг

Михаил Булгаков и Елена Нюренберг

У этой пары случилось все, как в романе «Мастер и Маргарита», строки из которого большинство интеллигентных людей воспроизводят на память «Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!»

Елена Сергеевна Нюренберг была музой замечательного писателя. Свой роман «Мастер и Маргарита», которым зачитываются до сих пор во всем мире, Булгаков посвятил именно ей — своей последней любви. Она же считается прототипом Маргариты.

Родилась Елена Сергеевна 21 октября (2 ноября) 1893 года в Риге. Ее отец, Сергей Маркович Нюренберг, происходил из древнего немецкого рода. (Его предок — искусный ювелир — еще в 1768 году приехал в Житомир в числе немецких переселенцев, приглашенных русской императрицей Екатериной II.) Сергей Маркович работал учителем, позже податным инспектором, имел классный чин коллежского советника, увлекался журналистикой, печатался в рижских газетах. Мать, Александра Александровна, урожденная Горская, родилась в семье православного священника. У Елены была сестра Ольга, родившаяся в 1891 году, и двое братьев — Александр (1890 г.) и Константин (1895 г.).

Родители дали дочери прекрасное образование: Елена в совершенстве владела тремя языками, была великолепно воспитана. В 1911 году она закончила гимназию в Риге. Спустя год 19-летняя девушка получила от помещика Бокшанского предложение вступить в брак, но уговорила его жениться на своей старшей сестре Ольге. В 1915 году Елена вместе с родителями переехала в Москву (после большевистского переворота 1917 года отец и мать вернулись в благополучную Ригу).

В декабре 1918 года она в возрасте 25 лет обвенчалась в Москве с Юрием Мамонтовичем Нееловым — адъютантом командующего 16-й армией красных Евгения Александровича Шиловского. Неелов — сын знаменитого артиста, последнего великого русского трагика и вождя анархистов Мамонта Дальского — в царской армии был капитаном, затем перешел на сторону большевиков. Через два года Евгений отбил обаятельную жену у своего адъютанта и женился на ней, хотя уводить супругу у младшего по званию считалось в царской армии дурным тоном. В 1921 году у них родился сын Евгений, а в 1926 году — Сергей.

После Гражданской войны Е. А. Шиловский служил помощником начальника Академии Генштаба, в 1928— 1931 годах занимал должность начальника штаба Московского военного округа, а с 1931-го работал начальником кафедры в Академии Генштаба.

«Муж ее был молод, красив, добр, честен...» — эту характеристику из романа «Мастер и Маргарита» вполне можно отнести к Евгению Александровичу, не исключая при этом и последних слов: «...и обожал свою жену». Супруга Шиловского между тем в октябре 1923 года писала своей сестре Ольге Сергеевне Бокшанской, работавшей секретарем дирекции МХАТа: «Ты знаешь, как я люблю Женей моих, что для меня значит мой малыш, но все-таки я чувствую, что такая тихая семейная жизнь не совсем по мне. Или вернее так, иногда на меня находит такое на; строение, что я не знаю, что со мной делается. Ничего меня дома не интересует, мне хочется жизни, я не знаю, куда мне бежать, но хочется очень. При этом ты не думай, что это является следствием каких-нибудь неладов дома. Нет, у нас их не было за все время нашей жизни. Просто, я думаю, во мне просыпается мое прежнее «я» с любовью к жизни, к шуму, к людям, к встречам и т. д. и т. д. Больше всего на свете я хотела бы, чтобы моя личная жизнь — малыш, Женя большой — все осталось так же при мне, а у меня, кроме того, было бы еще что-нибудь в жизни, вот так, как у тебя театр».

И через месяц: «Ты знаешь, я страшно люблю Женю большого, он удивительный человек, таких нет, малыш самое дорогое существо на свете — мне хорошо, спокойно, уютно. Но Женя занят почти целый день, малыш с няней все время на воздухе, и я остаюсь одна со своими мыслями, выдумками, фантазиями, неистраченными силами. И я или (в плохом настроении) сажусь на диван и думаю, думаю без конца, или — когда солнце светит на улице и в моей душе — брожу одна по улицам».

И вот — встреча с Мастером. В 1967 году Елена Сергеевна вспоминала об этом знакомстве, состоявшемся предположительно 28 февраля 1929 года на квартире художников Моисеенко: «Я была просто женой генерал-лейтенанта Шиловского, прекрасного, благороднейшего человека. Это была, что называется, счастливая семья: муж, занимающий высокое положение, двое прекрасных сыновей. Вообще все было хорошо. Но когда я встретила Булгакова случайно в одном доме, я поняла, что это — моя судьба, несмотря на все, несмотря на безумно трудную трагедию разрыва. Я пошла на все это, потому что без Булгакова для меня не было ни смысла жизни, ни оправдания ее...

Какие-то знакомые устроили блины, позвонили и, уговаривая меня прийти, сказали, что у них будет знаменитый Лэулгаков, — я мгновенно решила пойти. Уж очень мне нравится он как писатель... Сидели мы рядом. Муж был в командировке, и я была одна, у меня развязались какие-то завязочки на рукаве, я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что я, вроде чеховского дьякона в "Дуэли", смотрела ему в рот и ждала, что он еще скажет смешного. Почувствовав благодарного слушателя, он развернулся вовсю и такое выдал, что все просто стонали. Выскакивал из-за стола, на рояле играл, пел, танцевал, словом, куражился вовсю. Глаза у него были ярко-голубые, но когда он расходился так, они сверкали, как бриллианты.

В общем, мы встретились и были рядом. Это была быстрая, необычайно быстрая, во всяком случае, с моей стороны, любовь на всю жизнь».

Для Михаила Афанасьевича брак с Еленой Сергеевной тоже оказался любовью на всю оставшуюся жизнь. А прожить еще ему суждено было всего лишь восемь лет...

Родился Булгаков, как известно, 3 мая 1891 года и был на два года старше своей третьей жены.

С первой женой, Татьяной Лаппа, заставившей его побороть пристрастие к морфию, он расстался, когда ему, профессиональному писателю, только вошедшему в моду, стало удобнее считаться холостым. (Говорят, перед смертью Михаил Афанасьевич просил позвать к нему его Тасю.) Любопытно, что он не раз говорил первой жене, будто еще в Киеве гадалка нагадала ему три женитьбы.

Со второй супругой, Любовью Белозерской, «бабой бойкой и расторопной», которая была с ним на самом пике писательской славы, он порвал, когда собрался жениться на Елене Сергеевне. Как утверждала М. А. Чимишкиан, в то время супруга драматурга Сергея Ермолинского, «...Люба Белозерская тогда против их романа, по-моему, ничего не имела — у нее тоже были какие-то свои планы...»

Уже на следующий день после знакомства влюбленные катались вместе на лыжах, затем отправились в актерский клуб, где писатель играл с Маяковским в бильярд. «Я ненавидела Маяковского и настолько явно хотела, чтобы он проиграл Мише, что Маяковский уверял, будто у него кий в руках не держится», — вспоминала Елена Сергеевна.

В сентябре 1929 года Булгаков посвятил своей любимой повесть «Тайному другу». Чтобы узнать, о чем же думал Михаил Афанасьевич, заглянем в роман «Мастер и Маргарита»: «Да, любовь поразила нас мгновенно... Мы разговаривали так, как будто расстались вчера, как будто знали друг друга много лет... И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой».

Но все тайное однажды становится явным. Состоялось тяжелое объяснение с мужем Елены Сергеевны, Евгением Александровичем. Он, вроде бы, угрожал Булгакову пистолетом, кричал жене, что детей не отдаст никогда, потом настоял, чтобы их встречи прекратились.

В связи с состоявшимся бурным объяснением с генералом Булгаков сделал следующую надпись на парижском издании романа «Белая гвардия»: «Справка. Крепостное право было уничтожено в ... году. Москва, 5.II.31 г.». А полтора года спустя приписал: «Несчастье случилось 25.11.31 года». Первая дата — день объяснения Булгакова с Шилов-ским, вторая дата — время последней, как тогда думали писатель и его муза, встречи.

И они действительно не виделись почти 20 месяцев. Но от судьбы не уйдешь...

Встреча Мастера и Маргариты в переулке на Тверской, так ярко описанная в романе, возможно, и не состоялась бы, если бы Елена Сергеевна не нарушила обещания, данного самой себе: избегать Булгакова любой ценой. Позже она вспоминала: «Потом наступили гораздо более трудные времена, когда мне было очень трудно уйти из дома именно из-за того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у нас была такая дружная семья. В первый раз я смалодушествовала и осталась, и я не видела Булгакова 20 месяцев, давши слово, что не приму ни одного письма, не подойду ни разу к телефону, не выйду одна на улицу. Но, очевидно, все-таки это была судьба. Потому что когда я первый раз вышла на улицу, то встретила его, и первой фразой, которую он сказал, было: "Я не могу без тебя жить". Я ответила: "И я тоже". И мы решили соединиться, несмотря ни на что».

Сохранился отрывок булгаковского письма Шиловскому, датированный 1931 годом: «Дорогой Евгений Александрович, я виделся с Еленой Сергеевной по ее вызову, и мы объяснились с нею. Мы любим друг друга так же, как любили раньше. И мы хотим пожениться».

Вот что поведал внук третьей жены писателя, президент Фонда М. А. Булгакова, Сергей Сергеевич Шиловский: «Елена Сергеевна рассказывала, что муж сказал ей: "Я убью его". За это журналисты и уцепились. И стали додумывать то, чего на самом деле не было. По одной версии, при этих словах якобы он достал револьвер. По другой, Елена Сергеевна бросилась на револьвер с криком: "Не надо!". Однако я точно знаю, что они продолжали общаться и после развода, ее старший сын все время был в доме Булгакова, с мамой. Когда в 1930—1940-е годы отец познакомился с моей будущей матерью, ее представляли Шиловскому. Он и на свадьбе был. Согласно легенде, умирающий Булгаков говорил жене: "Скажи Евгению, чтобы он дал мне револьвер". Так оно и было. Но с дедом он не общался: Михаил Афанасьевич ничего против него не имел, зато тот не простил обиды. Речь шла не столько о револьвере Шиловского, сколько о револьвере вообще — он просил Елену Сергеевну прекратить его муки».

Такие нешуточные страсти кипели в Москве.

Некоторые исследователи выдвинули свою версию относительно мотивов знакомства Нюренберг с Мастером на основании дневника Елены Сергеевны, который она вела с 1 сентября 1933 года. Эти записи, в наиболее полном виде изданные в 1990 году, показывают картину почти тотальной слежки за домом Булгакова: писатель был буквально окружен доносчиками, стукачами и осведомителями, добровольными и платными. Обнародованные в последнее время материалы отчетов этих «доброжелателей» и «источников» из рассекреченных лубянских архивов НКВД подтверждают это.

Исследователи биографии писателя, проанализировав мемуарную литературу о Булгакове, пришли к неожиданному выводу: выполнять такие фискальные функции могли порой как его друзья, так и самые близкие люди, вплоть до свояченицы (сестры Елены Сергеевны — О. С. Бокшанской) и собственной жены.

М. О. Чудакова, автор «Жизнеописания Михаила Булгакова», в одной из своих статей приводит строки из адресованного ей письма старшей невестки Елены Сергеевны, Д. Э. Тубельской, которая и после развода свекрови с Е. А. Шиловским сохранила с ней достаточно теплые отношения: «Сейчас произнесу крамольнейшую мысль, пришедшую мне в голову, — а не имела сама Елена Сергеевна особого задания? Вполне допускаю, что на первых порах она холодно принимала любовь Михаила Афанасьевича, выполняя некое задание, а затем искренне полюбила его сама и посвятила ему всю свою жизнь.

Возникает ряд бытовых деталей. Откуда такая роскошь в ее жизни? Ведь временами, писатель почти ничего не зарабатывал. Откуда дорогие огромные флаконы "Гэрлен" и "Шанель", когда их в Москве никто и не видывал? Откуда шубы и прекрасная одежда, обувь от Барковского? Откуда возможность прекрасно принимать многочисленных гостей? Откуда возможность посещать приемы в американском посольстве, принимать у себя дома американцев да и тех же осведомителей? Откуда возможность подписывать какие-то договора на издания за границей? Почему так активно взяла она в руки все дела мужа — переговоры с театрами, с издательствами и пр.? Почему, наконец, она так быстро покинула обеспеченный дом Шиловского, разделила сыновей и последовала за крайне сомнительным будущим с Булгаковым? Думаю, что у нее была уверенность в незыблемости ее собственных доходов. И необходимость следовать некоему приказу... И наконец, почему после смерти Михаила Афанасьевича так резко впервые в ее жизни наступили финансовые трудности? Не потому ли, что "объект" наблюдений скончался и отпала необходимость в ее услугах?..»

Как бы то ни было, 3 октября 1932 года брак Нюренберг (Нееловой) с Шиловским был расторгнут, а уже на следующий день они с Булгаковым «обвенчались в загсе».

Сохранилась его шутливая записка, переданная на заседании во МХАТе режиссеру В. Г. Сахновскому: «Секретно. Срочно. В 3 3/4 дня я венчаюсь в загсе. Отпустите меня через 10 минут».

Детей Шиловские поделили. Старший Женя остался с отцом, младший Сережа — с матерью, и Булгаков полюбил его как родного. Бывший муж материально помогал жене и сыну, но с Булгаковым никогда не встречался. После расставания с супругой Евгений Александрович женился на дочке писателя Алексея Толстого.

В письме родителям 11 сентября 1932 года Елена Сергеевна утверждала: «...Полтора года разлуки мне доказали ясно, что только с ним жизнь моя получит смысл и окраску. Мих. Аф., который прочел это письмо, требует, чтобы я приписала непременно: "...тем более, что выяснилось, с совершенной непреложностью, что он меня совершенно безумно любит"».

И началась их семейная жизнь. Блестящая светская дама столицы, устраивавшая приемы для всей верхушки командования Красной Армии, продолжила эту традицию и с новым мужем.

В обширной мемуарной литературе о М. А. Булгакове встречаются описания тех приемов: «...дома у него часто собирались друзья и близкие знакомые: Павел Марков, Виталий Виленкин, Сергей Ермолинский, Петр Вильяме, Борис Эрдман, Владимир Дмитриев, Павел Попов и еще кое-кто. Небольшая столовая, примыкавшая к кабинету хозяина, заполнялась целиком», — пишет драматург А. М. Файко.

«В передней, над дверью в столовую висел печатный плакатик с перечеркнутой бутылкой: "Водка — яд, сберкасса — друг". А на столе уже все было приготовлено — чтобы выпить и закусить, и обменяться сюжетами на острые злободневные темы. Слетала всякая шелуха, душевная накипь, суетные заботы, накопившиеся за день, и всегда получалось весело», — вспоминает С. А. Ермолинский.

«В кабинете было множество книг, впрочем, как и в коридоре, столовой — везде... а расходились мы уже под утро. Потому что всегда засиживались за ужином. Елена Сергеевна не была красавицей — все вспоминают только о необыкновенном обаянии этой женщины, — но умела и любила принять, угостить. Михаил Афанасьевич бывал за этим уютным круглым столом не только упоительным рассказчиком, но и заботливым гостеприимным хозяином. Правда, у меня в голове почему-то иной раз шевелилось грешное подозрение: а не придется ли им завтра что-нибудь снести в комиссионный магазин после таких роскошеств? Ведь жили они только на его зарплату, да и на авторские за «Турбиных», которые шли только во МХАТе и не так уж часто. Все мы, бывало, любовались прекрасной старинной люстрой, висевшей у них в столовой. Но фразочку: "Ничего, я люстру продам!" — слыхивал я в этом доме не раз, не при гостях, разумеется. Вообще что-то не совсем благополучное, как будто нависшее над этим домом мерещилось мне всегда, как бы не бывало мне здесь захватывающе интересно и весело...» — делится воспоминаниями В. Я. Виленкин, работавший тогда завлитом МХАТа.

Внук Елены Сергеевны, С. С. Шиловский, в одном из интервью рассказал следующее: «Они жили вместе около восьми лет. Это был самый насыщенный период в жизни бабушки: Булгаков писал, а всем остальным — переговорами с театрами, редактурой, печатанием — занималась она. Благодаря этому Михаил Афанасьевич освободился от рутинной работы, которой терпеть не мог.

Булгаков был не только гениальным писателем, но и хорошим врачом. Он прекрасно понимал, что с ним сделает гипертония. Михаил Афанасьевич практически предугадал дату своей смерти и подробно описал бабушке то, что с ним будет дальше: "Готовься, ты со мной будешь мучиться. Сначала у меня пропадет зрение, затем начнутся провалы в сознании..."».

Потом были страшные 1939 и 1940 годы. Он умирал, впадал в беспамятство, снова приходил в себя и в минуту просветления сказал, что все, что он написал, было сделано ради Елены Сергеевны: "Я жалею только о том, что мои книги никто не прочтет".

И она ответила: "Я обещаю тебе, что твои произведения будут напечатаны"».

(Это казалось тогда совершенно несбыточным — Булгаков Находился под запретом, и даже самые близкие люди говорили, что его никогда не будут издавать.)

10 марта 1940 года Мастер скончался, и его похоронили в Москве на Новодевичьем кладбище.

Елена Сергеевна была убеждена, что любимый и после смерти продолжает общаться с нею. Она советовалась с ним, рассказывала, что сделано, чего сделать еще не удалось. Писала ему словно на тот свет, записывала сны про него: «...он как-то дает мне понять, что я должна много учиться, совершенствоваться (но как-то выходит, что в смысле познаний), что это необходимо для той его жизни. Что мы увидимся. А теперь он будет время от времени мне являться в снах. Эта мысль доставляет мне счастье. Я ощущаю живое тепло его лица» (Ташкент. Ночь на 29 марта 1943 г.).

«Я ясно увидела тебя, твое лицо, твою фигуру, особенный цвет кожи, сияющие глаза — так ясно, как никогда не бывает во сне. Ты несколько раз поцеловал меня в плечо и спросил: "Тебе хорошо?". Я приподнялась, обняла тебя, прижалась, от тебя шло живое тепло, — я сказала: "Боже, как я счастлива". Ты еще раз поцеловал меня и спросил: "Ты. довольна, что я тебе верен?". От счастья я открыла глаза и засмеялась» (Москва. 8 января 1948 г.).

После смерти писателя его вдова некоторое время была любовницей первого секретаря Союза писателей СССР Александра Александровича Фадеева (Булыги), с которым она познакомилась во время последней болезни своего супруга. Жить ей было не на что. По действовавшему тогда наследственному праву авторский гонорар можно было получать в течение 25 лет после смерти писателя. Булгаков умер в 1940 году, а издавать его стали только в середине 1960-х годов. Елена Сергеевна работала машинисткой; выйдя на пенсию, занималась переводами, в том числе и книг серии «Классики мировой литературы».

Она неоднократно обращалась в самые высокие инстанции и лично к И. В. Сталину. В частности, 7 июля 1946 года Булгакова писала:

«Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!

В марте 1930 года Михаил Булгаков написал Правительству СССР о своем тяжелом писательском положении, Вы ответили на это письмо своим телефонным звонком и тем продлили жизнь Булгакова на Шлет.

Умирая, Булгаков завещал мне написать Вам, твердо веря, что Вы захотите решить и решите вопрос о праве существования на книжной полке собрания сочинений Булгакова».

Однако первый его сборник из двух пьес — «Дни Турбиных» и «Александр Пушкин» — увидел свет только в 1955 году, а «Театральный роман», «Мастера и Маргариту», «Собачье сердце» и другие произведения напечатали лишь в 1960-х годах.

Любящая супруга — его муза, его Маргарита — пережила Мастера на 30 лет. Она сдержала обещание издать произведения Булгакова.

Скончалась Елена Сергеевна 18 июля 1970 года и была похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с Михаилом Афанасьевичем.

Любовь, буквально вспыхнувшая между ними, заставила влюбленных разрушить семьи, пренебречь условностями, страдать, расставаться и, наконец, навсегда соединить свои судьбы.